Однажды Адам пошел в лес поймать Кабанчега.
Это был не первый раз, когда Адам пошел в лес поймать Кабанчега.
Потому что каждый день, встав ни свет, ни зоря, Адам шел в лес поймать Кабанчега и возвращался домой ни с чем.
Кабанчег жил в земляной норе на крутом берегу Лесного Озера.
Каждое утро он вылезал из норы, прятался за стволом Большого Дерева и поджидал Адама.
Заслышав шаги приближающегося человека, Кабанчег, как и положено жывотному, начинал от Адама убегать, а Адам, как и положено человеку, начинал Кабанчега догонять. Так они и бегали друг за другом вокруг Лесного Озера до самой ночи.
Потом Кабанчег опять залезал к себе в нору и ложился спать, а Адам шел домой - ни с чем. Но в этот раз… Подбегая к норе и уже собираясь залезть в нее, чтобы лечь спать, Кабанчег споткнулся о корневище Большого Дерева и кубарем покатился с крутого берега Лесного Озера прямо к воде. Адам устремился вслед за ним. Докатившись почти до самой кромки воды, Кабанчег нырнул в густой прибрежный ивняк, и Адам, потеряв всякий интерес к преследованию, присел на близлежащий камушек, чтобы перевести дух и почесать ноги, изжаленные крапивой, густо разросшейся по всему побережью. Стояла тихая теплая летняя ночь… Огромная, Совершенно Круглая Луна висела над Лесным Озером, подобно софиту, освещающему театральную сцену.
Вдруг, в широкой полосе лунной дорожки появилась Прекрасная Чорная Лебедь.
Чорная Лебедь на секунду замерла, как бы давая возможность неискушенному зрителю сосредоточиться на главном своем па, сделала несколько грациозных взмахов крыльями и растворилась в ночной мгле.
Потрясенный Адам, совсем позабыв про чешущиеся от крапивы ноги, еще какое-то время сидел абсолютно неподвижно и пристально вглядывался в то место Озера, где только что исчезла Прекрасная Чорная Лебедь - надежда на то, что видение повторится, не покидала его.
Лебедь не появлялась.
Свежий предутренний ветерок, дунувший с Озера, отрезвил Адама, и он побрел домой, с тревогой неся в себе какое-то странное, незнакомое ему до сих пор чувство, которое одновременно и радовало его и пугало... На следующий день, как обычно утром, Кабанчег спрятался за стволом Большого Дерева, чтобы поджидать Адама.
Человек не шел.
Устав от ожидания, Кабанчег начал потихоньку похрюкивать. Потом сильнее. Потом выбегать из-за Дерева и снова прятаться за него, как бы провоцируя погоню.
Человек не шел.
Лишь поздно вечером, не обращая никакого внимания на Кабанчега, бессмысленно скачущего вокруг Большого Дерева, Адам проследовал прямо к Лесному Озеру, присел на камушек и стал ждать. И опять, ровно в полночь Прекрасная Чорная Лебедь выплыла под лунный свет, словно прима под луч софита, взмахнула крыльями, и не дожидаясь аплодисментов, в полной тишине скрылась за занавесом ночной мглы. Так было и на следующий день. И на следующий… Кабанчег, не чувствуя азарта погони, флегматично бродил целыми днями по лесу, рылся в корнях Большого Дерева, находя себе лишнее пропитание, жырел. Наевшись до отвала желудей и сладких кореньев, иногда спускался вслед за Адамом к воде, садился поодаль и смотрел лебедя. Так прошло лето. И осень. И наступила зима… Густой мокрый снег валил с самого утра.
Холодный северный ветер гнул крону Большого Дерева чуть ли не до земли.
Совершенно Круглая Луна едва просвечивала сквозь низко плывущие черные тучи.
Озеро кипело, с жадностью глотая падающие в его ненасытную пасть снежные хлопья.
«Лебиди больше нибудед…» - понял Адам. Лебеди не было… Вернувшись домой едва жив, Адам, не раздеваясь, лег на печь и два дня и две ночи неподвижно лежал на ней, отрешенно глядя в потолок широко раскрытыми немигающими глазами.
Он не просил ни есть, ни пить, но только иногда поворачивался со спины на бок, чтобы скопившаяся в глазницах влага могла свободно стечь на простыню.
«Ужоснах!» - время от времени всхлипывала Ева, но лезть к мужу с расспросами побаивалась. Она чувствовала, что это не простуда и не вредный укус, а что-то душевное, требующее для своего преодоления покоя и полной внутренней сосредоточенности.
Только на третий день Адам начал понемногу вставать и просить еды и пития.
Еще через день отсутствующий взгляд его вновь обрел способность сосредотачиваться на предметах внешнего мира.
И только еще через два дня Адам, как и всегда встав пораньше, снова собрался в лес за Кабанчегом. Но, выйдя за дверь, Адам не успел сделать и шага в сторону леса, как тут же наткнулся на него!
Кабанчег лежал прямо у порога хижины и горько плакал.
Похоже, жывотное лежало тут уже давно - горячие кабаньи слезы успели протопить в снегу под пятачком глубокую проталину, сквозь которую пробивалась тонкая бледно-зеленая травка.
«Йева! Йа паймал Кабанчега!» - радостно воскликнул Адам. Так в обиходе Первого Человека и его верной подруги появилось первое ручное жывотное. © Щекн-Итрч
|
